About

Церковь актуализировалась на день Пятидесятницы в Духе и через Духа. Церковь есть место действия Духа, а Дух есть в ней принцип жизни и делания. Церковь живет и действует духом через благодатные дары, которые Бог распределяет в Церкви, как Ему угодно. Благодать является единственным двигателем всего того, что происходит в ней. В духе лежит начало традиции, а не в человеческих действиях. На первый день Пятидесятницы Церковь уже выступает с основными принципами своего устройства, так как последнее имеет свою основу в том же Духе, через которого она начала существовать. Поэтому дух в Церкви является организующим началом, который исключает в ней всякий иной принцип, т: к. иной принцип находится не в ней, а вне ее.
Тоталитарное государство может признавать церковь и предоставлять ей возможность свободного действия в пределах, которые само государство определяет, но может отрицать ее существование или настолько ограничивать сферу ее деятельности, что фактическое существование Церкви становится почти или совсем нелегальным. Покровительство тоталитарного государства всегда требует некоторых жертв со стороны церкви, т. к. тоталитарное государство никогда ничем не жертвует в пользу своих членов или других организмов, существующих внутри его. Равновесие между церковью и тоталитарным государством может быть при известных условиях достигнуто, но оно будет неустойчивым, т. к. Церковь не может признавать тоталитарного государства, а последнее Церковь. Поэтому конечный конфликт между ними неизбежен, хотя может быть отсрочен на более или менее продолжительное время. Тоталитарное государство отрицает Церковь, так как оно не может допустить существование духовной области, которая сама по себе была бы автономна. Церковь не может признать тоталитарное государство, так как такое признание означало бы до некоторой степени отказ от самой себя, во всяком случае отказ от своей миссии в мире. Независимо от идеологии, которую исповедует тоталитарное государство, Церковь не может его признать, так как она не может согласиться на порабощение личности даже во имя самых высоких целей. В истории до сих пор ещ не существовало такого идеологического государства, которое бы не стремилось всецело овладеть личностью. Поэтому, если бы Церкви предоставлялся выбор между «лаическим», правовым государством и «христианским» тоталитарным государством, то Церковь должна была бы предпочесть первое.
Отказ от права есть его преодоление, как несовершенного явления ради совершенного. И этот отказ от права в человеческих отношениях исповедывала первоначальная церковь. «Вы слышали, что сказано... А Я говорю вам...». То, что было сказано древним, был закон, совершенний не только для того времени, но совершенный в самом себе. Этот закон, как бы он ни был совершенен, преодолевается любовью, как проявлением свободной любви свободных сынов Божьих в Духе и через Духа. Любовь в новозаветных писаниях стоит всегда в связи с Духом. Она есть высший дар Духа, который «пребывает», «хотя пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание прекратится» (I Кор. 13,8). Это не был новый закон, основанный на новых принципах права, это была совершенная отмена права, т. к. то, что говорил Христос в Нагорной проповеди, не вмещается в право. Сошествие Духа на день IIятидесятницы знаменовало конец Закона. Новый Синай был Синаем не Закона, а Духа, с которым связана любовь. На место одного вступает другое в момент актуализации Церкви.

Нагорная проповедь была благовестием любви и о любви, которая не нуждается в праве и которая выше права. Нет места для права в человеческих отношениях между теми, кто могут, ставши в Церкви через усыновление сыновьями Божьими, повторить за ап. Павлом: «и уже не я живу, а живет во мне Христос». Христос живет во всех и в каждом, т. к. все — Его тело. Он живет в Церкви, а может ли право регулировать жизнь Христа? Этот вопрос может показаться почти что кощунственным, но, признавая право в Церкви, мы не замечаем, что ставим его каждый раз. «Господь есть Дух» (II Кор. 3,17).
Признание права есть отказ от даров Духа. Признание права есть возвращение к закону, который Христос «пригвоздил ко кресту, отняв силы у начальств и властей, властно подверг их позору, восторжествовав над ними Собою» (Кол. 2,14-15). Оно есть возвращение под власть этих сил и непризнание смерти Христа. «Если законом оправдание, то Христос напрасно умер».

Признание в Церкви иной власти, кроме власти любви, означало бы или умаление, или даже отрицание благодати, т. к. оно означало бы умаление или отрицание общей для всех харизмы любви, без которой не может быть служения. Власть наместников Божьих не нуждается в дарах Духа, т. к. она сама в себе заключает власть Бога. От нее исходят все служения и от имени и силою этой власти все совершается. Не нужна благодать и правовой власти. Если такая власть существовала бы в Церкви, то это означало бы, что ее жизнь определяется правовой нормой. Она бы принудительно связывала Дух, Который дышит в Церкви, когда и где Он хочет, т. к. правовая норма желает, чтобы Он дышал там, где она исполняется. Если даже эти нормы божественного происхождения, то они являются как-бы закрытой сокровищницею благодати, которая образовалась в момент возникновения права, из которой церковная жизнь черпает не благодать, а право. Только любовь, как общее содержание служений в Церкви, и власть, основанная на любви и проистекающая из любви, не устраняет благодать из жизни Церкви.

«Не отвергаю благодати Божией, а если законом оправдание, то Христос напрасно умер» (Гал. 2,21).

(Из книги протоиерея Николая Афанасьева "Церковь Святого Духа")..